В последний раз почувствуешь себя
Приставленным к ветрилу бытия
На утлой лодке, сорванной с причала,
И бурей отнесённой в океан,
В котором, без предела и начала,
Приговорён носиться по волнам.
В ночи, распахнутой над сумрачной долиной,
Волами тучными с блестящей чешуёй
Пасутся волны, перемешивая глины
Глубин глухих. Всю ночь передо мной
Идёт страда, и ветер запрягает
Стада мычащих волн. В продоль и в ширину
Бредут валы, как плугом, налегая
Хребтом вола на встречную волну.
Гуртовщик-ветер неустанно хлещет
Охапкой розг по спинам валунов,
Но вместо крови – горькой пеной блещут
Живые скалы грозных бурунов.
Их не унять. До собственной кончины
Взрыхлят и перемелют наготу
Распаханной в глухой ночи пучины,
Посеют свет. Здесь звёзды прорастут
И отразятся в бездне чернозёма,
Заколосятся вышней тишиной.
Мне не пройти страду – в щепу изломан
Мой старый ялик валовой волной.
